Безродный сирота или царский бастард
Не позднее 1670-х годов в старинном городе Соль Камская (Соликамск) в Верхнем Прикамье объявился Филипп Трофимов сын Турчанин. И был он, как сказано в писцовой книге того же города за 1707 год, «турецкой породы», на что указывало само прозвище, которое уже в следующем поколении превратилось в фамилию Турчаниновых, в России нередкую. В условиях многочисленных войн между Российской и Османской империями немало пленных «турчанинов» рассеялось по русским городам и весям.
Филипп Турчанин был холопом богатого купца-солевара и подьячего приказной избы Аверкия Степанова сына Кириллова. Служил на солеварнях приказчиком и старшему Кириллову, и сыну его Якову, а позже — еще более богатому соликамскому купцу Александру Васильевичу Ростовщикову, который в 1693 году скупил кирилловские соляные промыслы.
Впрочем, представлять Турчанина неким безвольным приложением к чужим промыслам было бы неверно. Уже через четыре года вдова Якова Кириллова Ирина слезно жаловалась, что бывший холоп завладел доходами от ее деревень и даже имущество из дома вынес. Послужив Соликамску и земским старостой, и таможенным бурмистром, Филипп Трофимович покинул этот мир где-то между 1707 и 1710 годами. После себя он оставил вдову Пелагею Никитичну и детей — Михайлу, Дениса, Ивана и Авдотью. Старший сын Михаила Турчанинов оказался еще более успешен. Служа, как и отец, варничным приказчиком у А.В. Ростовщикова, Михаил Филиппович сочетался браком с дочерью хозяина Анной и таким образом породнился с одной из главных фамилий Соликамска.
Михайле Турчанинову соляной промысел стал уже тесен. Этот делец держал на откупе сбор таможенных пошлин и промышлял добычей медной руды, которую доставлял для переплавки на казенный Пыскорский завод. Это был едва ли не первый на Западном Урале опыт выплавки меди из медного колчедана, а не из медистых песчаников. Однако в 1730 году де Геннин запретил Турчанинову возить руду в Пыскор, «чтоб казенным плавкам… не мешаться», и повелел завести собственное медеплавильное производство. Купцу не оставалось ничего иного, как подчиниться требованию горного генерала. Так, в 1731 году в трех верстах от Соликамска и в двадцати трех верстах от Пыскора появился новый заводишко — Троицкий. Некоторые источники также называют его Талицким, по месту основания — берегам речки Талицы. Разносторонность Михайлу Турчанинова и подвела.
В январе 1732 года повелением царицы Анны Иоанновны была создана комиссия по доносу о том, что «оной» же Турчанинов построил близ наших казенных кабаков самовольством своим собственные свои кабаки и завел великие винокуренные заводы без нашего указа и ведра для продажи неправдивые и клеймит оные клеймом». Купец был вытребован в Москву, где предстал пред грозные очи генерал-майора А.П. Волынского. (Это был тот самый Артемий Волынский, который сам в 1740 году будет казнен по обвинению в заговоре против Анны Иоанновны, а позднее окажется героем романа И. И. Лажечникова «Ледяной дом»).
Обратно в Соликамск М. Ф. Турчанинов, сумел вырваться лишь в сентябре 1733 года, обещав оплатить немалые тысячи казенного ущерба. И от горестей таких, «едучи из Москвы водою, помер», о чем и было сообщено вдове Анне Александровне и единственной дочери Феодосье. Тут, казалось бы, и конец уральской династии Турчаниновых. На самом же деле мы только подходим к её началу.
Пока Михаил Филиппович судился в Москве и тем паче после его кончины, прикамским хозяйством управлял некий приказчик Алексей Фёдорович. Анна Турчанинова ненадолго пережила супруга. Приказчику, оставшемуся один на один с болезной от рождения Феодосьей, не хотелось однажды лишиться доходного места из-за того, что хозяйка отдаст богу душу или сердце — суженому. И в 1737 году Алексей Фёдорович женил на себе Феодосью, при этом, как утверждают некоторые источники, принял фамилию Турчанинов.
Существует несколько версий того, откуда взялся и кем в действительности был этот персонаж. В середине XIX столетия управляющий Сысертскими заводами К. И. Кокшаров писал, опираясь преимущественно на предания рода Турчаниновых, что предок их «принят был в дом богатого соликамского купца Михаила Турчанинова еще мальчиком и, вероятно, сиротою под именем Алексея Фёдоровича Васильева». В 1880-х годах некто, скрывавшийся под инициалами «Ф.С.Г.», то ли уточнил, то ли запутал дело фразой: «Алексей Фёдорович был безродный сирота, вывезенный из Сибири и усыновленный богатым соликамским солепромышленником, основателем фабрики медных вещей, купцом Турчаниновым». В наше время сибирскую версию поддержали историки Е. К. Шимонек и Е. П. Пирогова, нашедшие в бумагах А. Ф. Турчанинова «безнадежный» вексель за подписью иркутского купца Фёдора Андреевича Турчанинова (предположительно отца), а в иркутской переписи 1722 года — имя некого Алексея Турчанинова, переведенного в Соликамский посад. Таким образом, фамилия Турчанинов выступает уже не благоприобретенной Алексеем Фёдоровичем, а полученной от рождения.
Переселенцем на Урал уже не с восточной, а с западной стороны считал А. Ф. Турчанинова летописец Перми и современник Кокшарова Ф.А. Прядильщиков: «Молодой устюжский извозчик Алексей Фёдоров, приехав под конец зимы 1728 года в Соликамск, вынужден был весновать здесь, т.е. ждать летнего пути для возвращения на родину. <…> От простой поры он начал ходить в варницу богатого купца Михаила Турчанинова и по целым дням смотрел, как добывается соль».
И далее Прядильщиков описывал, как Фёдоров, поступив на службу к Михаилу Турчанинову, прошел путь от простого ярыжки до приказчика. Не Васильевым, а Фёдоровым называл загадочного молодого человека и автор самой экстравагантной версии князь П.В. Долгоруков. В его “Memorires”, опубликованных в 1867 году в Женеве, сообщалось о тайной связи великой княжны Елизаветы с графом Платоном Ивановичем Мусиным-Пушкиным (будущим сенатором и президентом Коммерц-коллегии). Якобы рожденный от этой связи сын был наречен Алексеем Фёдоровым и сперва воспитывался в симбирском имении отца, а после был отправлен в Пермь, где женился на Феодосье Михайловне Турчаниновой.
«Через несколько недель после этого из Петербурга прибыл указ, по которому Алексею Фёдоровичу предписывалось принять имя Турчанинова, ему жаловалось дворянство и передавались в дар заводы и обширные земли, населенные десятью тысячами крепостных душ!». С заводами (включая Северский), землями и крепостными душами мемуарист, очевидно, поспешил: Алексей Турчанинов получит их только через двадцать, лет.
Увы, чем более версия похожа на сюжет авантюрного романа, тем меньше у нее шансов оказаться правдой. Алексей Турчанинов мог попасть на Урал из Иркутска, Великого Устюга или еще из какого-то неведомого места, однако Елизавета, с которой он был примерно одного возраста, родить его никак не могла. Впрочем, дыма без огня не бывает, и что-то за долгоруковской сплетней все-таки кроется, но об этом чуть позже…
Жизнь Алексея Турчанинова не баловала. Вместе с приданым Феодосьи он принял 47 тысяч рублей хозяйского долгу. Еще на 50 тысяч его ограбили разбойники. Но, пожалуй, самый страшный удар Турчанинов (вместе со всеми солеварами Прикамья) получил в 1747 году, когда казна начала разработку самосадочной соли на астраханских озерах Эльтон и Баскунчак.
На тех озерах соль просто гребли лопатами и грузили в телеги. Ее себестоимость оказалась, в 18 раз ниже «пермянки»! Так началась долгая агония пермского солеварения. Но именно в 1740-е годы, благодаря разорению конкурентов, Турчанинов встал в один ряд с крупнейшими солепромышленниками Соликамска — Ростовщиковыми, Суровцевыми и Григорием Демидовым. К концу XVIII века соляной промысел Турчаниновых фактически остался в Соликамске единственным. В те же 1740-е стало истощаться месторождение медного колчедана, на сырье которого работал Троицкий завод. Стремясь сохранить, а по возможности и приумножить доходы, Турчанинов открыл в 1742 году фабрику медной посуды.
Но уже в следующем году сильнейший пожар фактически уничтожил Соликамск, оставив от города лишь пару каменных церквей да два десятка домов. В числе прочего погорели посудная фабрика и усадьба Турчаниновых.
Но не пожалев ни денег, ни сил, Алексей Фёдорович отстроил все заново и достиг в производстве медных изделий замечательных результатов. Соликамская металлическая посуда поражала вычурностью форм, замысловатостью росписи и принесла заводчику не только прибыли, но и полезные знакомства. «В высочайшее Вашего Императорского Величества присутствие в Москве представлен я, нижайший, был с некоторыми сделанными на… нововведенной моей фабрике из разных металлов сосудами и вещами… и меня, нижайшего, из высочайшей великомонаршей милости в титулярные советники пожаловать соизволили», — напоминал Турчанинов Елизавете Петровне в прошении от 14 июня 1756 года. 0 чем же просил государыню соликамский заводчик? Веселая императрица Елизавета была дама щедрая и за время своего правления раздала придворным сановникам все казенные металлургические заводы Урала за исключением двух — Екатеринбургского и Каменского.
Так, в 1754 году получил лучшие на Урале Гороблагодатские заводы и позволение строить заводы в Прикамье (будущие Воткинский и Ижевский) граф Петр Илларионович Шувалов. Управляющим своими уральскими заводами граф назначил А.Ф. Турчанинова. Во всяком случае, так утверждал Ф.А. Прядильщиков, хотя, как отмечают современные авторы, без ссылок на какие-либо документы. А летом 1756 года уже сам А.Ф.Турчанинов просил отдать ему Полевской, Северский и Сысертский заводы: «…вместо уничтоженных соляных моих промыслов, на которые знатный капитал употреблен, в рассуждении Вашего Императорского Величества приращения и за произведения медного завода и фабрики… в силу Берг-регламента для вящего распространения отдать мне, нижайшему, в партикулярное содержание, в вечное и потомственное владение неотьемлемо без платежа в казну… из высокомонаршего милосердия в награждение безденежно, ибо какая на оные все строения, машины и инструменты из казны сумма денег употреблена и оная от каждогодной прибыли в казну уже вся возвращена…».
Удивительная наглость этого документа подняла на дыбы придворную. камарилью, уверенную в своей монополии на казнокрадство. Ну ладно, даровала государыня заводы графу Петру Илларионовичу. Так в свое время Шувалов сыграл нерядовую роль в заговоре 1741 года, затем фактически руководил правительством, да и с самой Елизаветой Петровной, кажется, амурился. А купчине-то за что такая честь?
Но уже 20 июня 1756 года (спустя всего шесть дней после подачи прошения) Сенат высказался в пользу Турчанинова. Тем временем о своих притязаниях на Полевской и Северский заводы объявили барон Александр Строганов (напомнивший, что еще Иван Грозный жаловал его предкам земли от устья до верховьев Чусовой) и граф Сергей Ягужинский. Однако Строганову напомнили, что и без того его род владеет многочисленными заводами в Прикамье, а камергера Ягужинского осчастливили Сылвенским и Уткинским заводами (которые он вскоре разорил и продал). Точку в споре поставил указ Елизаветы Петровны от 29 июля 1758 года: «Полевской и Северский (заводы) отдать по прежнему Правительствующего Сената рассмотрению помянутому Турчанинову, …тако ж Сысертский, именуемый Императрицы Анны, с имеющимися на них фабриками, мельницами с протчими принадлежностями». Вот и повод для слухов о родстве с Елизаветой… Монаршая милость, до сих пор не получила вразумительного объяснения. Какая-то таинственная причина побуждала императрицу Елизавету покровительствовать Алексею Турчанинову. Не материнское чувство — это ясно но что? Нет ответа.
«Среди больших дворовых птиц, растаскивавших казенные заводы, оказался лишь один ястребок попроще», — удивлялся советский писатель Павел Бажов (очерк «У старого рудника»). И управляющий К.И. Кокшаров лишь констатировал очевидное: А.Ф. Турчанинов «имел на своей руке какого-то сильного человека, который много помогал ему во всех делах и главным образом способствовал в его просьбе об отдаче Сысертских заводов».
Источник: Серия «Из историй индустриальной культуры Урала», издание «Северский трубный завод из века XVIII в век XXI»