Наследство и наследники Турчанинова

Алексей Фёдорович Турчанинов скончался 21 марта 1787 года в возрасте 86 лет в Петербурге, в собственном трехэтажном доме между 5-й и 6-й линиями Васильевского острова. Похоронили уральского заводчика на кладбище Александро-Невской лавры, и непревзойденный Иван Мартос воздвиг над могилой величественный монумент. Эпитафия гласила: «Памятник сей сооружен потомками зде погребенного в знак искреннего почитания и любви. Он, имея дарований, отменные истощал труды на многие полезные деяния, оставил наследующим по себе неизгладимую память». Тут же, на барельефах, были изображены и «наследующие: вдова Филанцета Степановна, сыновья Алексей, Петр и Александр и дочери Екатерина, Наталья, Елизавета, Надежда и Анна. Все в римских тогах, все едины в горести: жмут друг другу руки, обнимают за плечи…

… Увы, в жизни все оказалось не столь благостно. «Сысертские заводы оставлены были Алексеем Фёдоровичем… в отличном состоянии и при малейшей поддержке они могли бы развиваться и стать давно уже наряду с первыми заводами Урала», — рассуждал К.И. Кокшаров. И это тоже не совсем так. Приведенные Кокшаровым данные о производстве кричного железа на Северском заводе за последние годы жизни Турчанинова «отличного состояния» не подтверждают: в 1783 году — 28 828 пудов, в 1784 — всего 11 000, в 1785 — 26 443, в 1786 — 37 169 ив 1787 — 21 949. Показатели нестабильные и в целом хуже тех, с которыми завод был принят от казенного ведомства. Более мощный Сысертский завод в самый удачный из перечисленных год (1783) также произвел только 65 051 пудов железа. При этом благодаря близости Северского завода к пристани на Чусовой его железо обходилось дешевле — 38 копеек за пуд против сысертских 45-ти. Конечно, по показателям одного завода не следует судить об экономическом положении округа в целом, но не исключено, что возраст заводчика и его удаленная столичная жизнь все же оказали свое негативное влияние.

Помимо Сысертских заводов, А.Ф.Турчанинов оставил наследникам Троицкий завод и соляные промыслы близ Соликамска, а также дома в Петербурге, Екатеринбурге и иных российских городах. И все-таки самым доходным, а потому и лакомым куском был Сысертский горный округ: Сысертский, Северский и Полевской заводы с приписанными к ним селениями, лесными дачами и рудниками. Поскольку «старый барин» (по определению Павла Бажова) умер без завещания, на округ могли претендовать все наследники. С другой стороны, горнозаводской округ – это единый территориально-хозяйственный организм, и делить его на куски было немыслимо. Он и остался нераздельным, только права собственности на него разделили на 14 паев. Два пая отошли Филанцете Степановне, сыновья получили по 2 ^1\3 пая, дочерям досталось по одному. Каждый из совлалельцев получал свою долю годовой выработки металлов и мог самостоятельно се реализовать, обязуясь вернуть оговоренную часть прибыли в окружную кассу. Так турчаниновские заводы превратились в один из «многовладельческих» округов, каковых в истории горнозаводского Урала насчитывалось полтора десятка, но при этом стали, пожалуй, самым проблемным.

Поскольку к моменту кончины А.Ф. Турчанинова только трое его детей уже считались «большими» (Алексею исполнился 21 год, Петру — 20 лет Екатерине — 47), Петербургская дворянская опека в сентябре 1787 года назначила вдову и мать опекуншей и главной управляющей заводами. Это, казалось бы, разумное и справедливое решение через непродолжительное время привело заводы в упадок, а семейство Турчаниновых — к распре. Филанцета Степановна Турчанинова (1740-1822) имела достаточно рассудка понять, что не сумеет подобно мужу управлять заводами из далекого Петербурга. К тому же ей, пусть и «богачке», но даже не «мещанке во дворянстве», а бывшей крепостной, едва было уютно одной посреди столичного света. Вернувшись в Сысерть, Турчанинова назначила заводскими приказчиками своих родственников или близких знакомых: Ф. Дьякова, А. Шипова, И.Сушина. Помимо этого, она попыталась скупить паи несовершеннолетних дочерей, заняв при этом средства «из принадлежащего тем же малолетним дочерям капитала». Петербургская опека нашла таковое намерение «предосудительным» и отказала. В соответствии с ранее утвержденной схемой расчетов, прибыль от реализации металлов поступала каждому из совладельцев, но не каждый спешил выполнять свои финансовые обязательства перед заводами.

Сама Филанцета Степановна «доходами не пользовалась, а все суммы употребляла: на деятельность заводов». Она и скончалась при заводах, и была похоронена в Сысерти, в ограде Симеоно-Аннинского собора, где уже лежали ее сыновья Александр и Петр и где иным ее потомкам еще предстояло обрести вечный покой. Из разросшегося семейства Турчаниновых наибольшей известностью (несомненно, скандальной) пользовалась Наталья Колтовская (1773-1834). Замуж Наталью выдали в возрасте 15 лет «за коллежского асессора, учинившегося потом обер-бергмейстером». В браке родила троих детей, а после сбежала в Петербург с родственником мужа камер-юнкером Дмитрием Павловичем Татищевым. От возлюбленного она также родила трех сыновей, первый из которых прожил недолго. Татищев, затевая интрижку, по собственному признанию, «не имел иных намерений, кроме тех удовольствий, каковые подобная связь может пообещать», стал избегать соблазненной им женщины и, наконец, женился на другой. Дело же брошенной Колтовской дошло до Павла I. Импульсивный монарх вначале велел повернуть ее к матери на Урал, но при личной аудиенции неожиданно влюбился. Возникла даже легенда о том, что отцом младших сыновей Натальи Колтовской, Павла и Владимира Соломирских, был не Татищев, а сам император.

Желая помочь Колтовской, Павел I назначил в опекуны сенатора Г.Р. Державина. Гаврила же Романович, будучи не только важным сановником, но и пылким поэтом, также не замедлил влюбиться… Так формировалась эта яркая, одинокая и обозленная натура. Филанцета Степановна не поддержала дочь в сложной жизненной ситуации, писала в Петербург о «неприличной ея жизни» и требовала установить опеку надо всеми ее имениями. Колтовская вступила в борьбу за заводские паи вначале с матерью, потом с братьями, сестрами, племянниками… Поверенные Н.А. Котлолвской жаловались в 1844 году на уже покойную Филанцету Степановну: «Сперва по малолетству, а потом под разными предлогами устранив от управления детей своих…, Филанцета Турчанинова всем заводским имением распоряжалась исключительно одна, не давая прочим соучастникам в заводах ни отчетов, ни доходов, и в то же время требуя от них на содержание заводов денег, отчего и возникли обоюдные жалобы…». На защиту прабабкиной чести встали корнеты гусарского наследника гросс-герцога Саксен-Веймарского полка Николай и Алексей Турчаниновы: «Сысертские горные заводы титулярного советника Алексея Турчанинова состояли со смерти его… в общем управлении его наследников: вдовы Филанцеты Турчаниновой и детей — 3-х сыновей и пяти дочерей. Так как в это время, общим вмешательством в управление заводами, оные приведены были в крайнее расстройство, то Берг-коллегия в 1797 году отдала те заводы в единственное управление вдовы Турчаниновой, которая, употребив значительный капитал, довела их до возможной степени совершенства, за что и получила от Берг-коллегии благодарность, да и прочие сонаследники Турчаниновой, кроме дочери Натальи Колтовской, оставались действиями матери довольны. Колтовская же, никем и ничем не довольная, завела и против матери своей, и против избранного самою ею попечителем мужа ея в разных местах разные дела, которые неоднократно доходили даже до Государственного совета…

Котловская, оставшись по смерти Филанцеты Степановны одна, по собственной своей воле в управлении заводами по удалению от оного всех сонаследников…, начала распоряжаться в заводах свершено самовластно, забрала к себе все документы, произвела многочисленные захваты заводских сумм, противодействовала распоряжениям правительственных лиц…». Совладельцев и соперников занимали права собственности на заводы, но до собственно заводских проблем руки у них не доходили. С 1788 по 1812 годы производство кричного железа на Северском заводе оставалось примерно на том же незавидном уровне, что и в последние годы жизни А.Ф.Турчанинова, а именно — колебалось от 42 384 в наилучший 1794 год до 12 473 пудов в наихудший 1799-й. Среднегодовые показатели за этот период немногим превышали 31 тысячу пудов. При этом производство велось если не в убыток, то с минимальной прибылью. В 1807 году себестоимость пуда железа равнялась 2 рублям, ярмарочная же его цена была не выше 2 рублей 10 копеек. При таких доходах потомки Турчанинова, возможно, и рады были бы остановить кричные фабрики, да только в этом случае посессионное право грозило оставить их вообще без заводов.

Источник: Серия «Из историй индустриальной культуры Урала», издание «Северский трубный завод из века XVIII в век  XXI»